Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Всю глубину этой мысли С. Рыбаса его коллеги, да и общественное мнение нашего общества, как видится мне, не оценили до сих пор.
А ведь действительно. Русский народ постоянно возражал против навязываемой ему сверху имперской формы существования. С. Рыбас не стал вдаваться в глубину нашей сравнительно недавней истории, а мог бы сослаться и на то, что развал Российского государства, случившийся в 1917-м, тоже во многом был вызван тем, что русская армия не захотела воевать за имперские амбиции Николая II. Ведь что (и кто) подтолкнуло Николая к войне с Германией в 1914-м? Желание вступиться за наших братьев по вере сербов. При этом русская интеллигенция только поначалу с восторгом поддержала это решение самодержца и валом повалила в армию (сколько одних только сестер милосердия добровольно пошли на фронт в тот год!). Но про массу русских крестьян, которые сразу окрестили эту войну «германской», сказать, что они поддержали эту войну, ну никак невозможно. А когда к 1915 году война выбила из жизни экзальтированную часть русского общества, армия начала разваливаться (брататься!). Не хотел русский народ (а как раз крестьяне-то и были русским народом) воевать за имперские интересы царя – Босфор, Дарданеллы, Карс, Триполитанию.
Известный российский историк С.Н. Базанов, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института Российской истории РАН, член Ассоциации историков Первой мировой войны в работе «Из прошлого. Феномен братания» пишет: Братание началось «в апрельские дни 1915 г., перед Пасхой… Как объяснить данное порождение Первой мировой войны? Ведь началась она для России с волны патриотического подъема, быстро и организованно прошла мобилизация, было немало и добровольцев. Однако в ходе кровопролитных сражений наша профессиональная армия понесла невосполнимые потери, особенно офицерский и унтер-офицерский состав. И осенью 1914 года в нее влилось наспех обученное пополнение – главным образом малограмотная сельская молодежь и рабочие необоронных профессий, ранее не проходившие службу, недисциплинированные, легко подвергавшиеся любой негативной пропаганде…Все это привело к зарождению антивоенного движения среди солдат – дезертирства, добровольной сдачи в плен, саморанений, отказов исполнять приказы, других нарушений воинской дисциплины, наконец, братания… Зародилось данное явление (братание) на Западном (Французском) театре военных действий еще осенью 1914 года. Находившийся тогда в эмиграции лидер большевиков В.И. Ленин, узнав из газет о таких фактах, сразу сделал братание одним из революционных лозунгов»[132].
Развалилась не только армия, развалилось государство.
Святослав Рыбас в своих размышлениях о проблеме «русского вопроса» справедливо, как мне представляется, приходит к выводу:
«Созданное русскими государство никогда не было чисто русским и не однажды переживало потрясения, вызванные как раз сопротивлением русского же населения имперской политике руководителей страны… На протяжении одного только XX века эта проблема по меньшей мере трижды поднималась до точки кипения: в 1917 году, в 1945–1950 годах и в 1985 – начале 1990 года. Ни разу она не была решена, но в первом и третьем случаях – дело закончилось срывом всех болтов с парового котла, разрушением государства и тяжким восстановительным процессом.
Разрушение СССР, обособление национальных республик и «освобождение» России от имперской миссии не привело к победе «русской национальной идеи» – за пределами Российской Федерации остались десятки миллионов соотечественников, она утратила многие исторические земли и геополитические преимущества.
Думается, эта проблема в принципе едва ли имеет линейное решение»[133].
Очень интересное размышление. Правда, 1917-й год решал совсем не «русскую» проблему, но это уже другая тема.
Тогда о чем идет речь? На мой взгляд, если речь идет о национальном государстве, то при этом имеется в виду главным образом не столько этнический состав населения и этнический состав правительства, сколько доминирующая в государстве политическая культура доминирующей нации. При этом речь может идти о доминирующей в государстве культуре в широком понимании этого слова: от норм и форм государственного устройства до художественной культуры и сферы искусства и до обычаев и норм поведения в общественном месте, в быту, на улице.
В этом плане в истории Руси-России доминирующей всегда (всегда!) была русская культура, от времен «Русской правды» Владимира Мономаха, полностью опубликованной еще в 1123 году в качестве «конечного кодифицированного результата Древнего русского права»[134], и до настоящего времени.
В публикациях историков и публицистов по имперскому, так сказать, вопросу остается недосказанным один важный аспект: Россия для этих авторов существует только в имперском варианте, то есть со всеми союзными республиками: Прибалтикой, Кавказом и Закавказьем, Средней Азией, которые все 73 года существования советской власти развивались исключительно за счет перечисления им прибавочного продукта, создаваемого в РСФСР.
У меня на этот счет выкристаллизовалось такое мнение.
Одна из стратегических ошибок правящих элит России (в дооктябрьское и послеоктябрьское время) в том и заключалась, что Россию они хотели видеть только империей, начиная с Петра Великого. Элиты – да, а народ – нет. Народу, создавшему Российское государство, нужна была Россия, а не империя. Даже с Украиной и Белоруссией на протяжении нескольких веков народ нахлебался так, что только в XXI веке до него стало доходить, что и эти родственные русским нации имеют Богом данное им право иметь свою собственную государственность, не говоря уже о всех остальных бывших союзных республиках. Ни в коем случае нельзя их больше включать в состав единого с Россией государства: хватит русскому народу столетиями на своем трудовом горбу, на своей крови и упорном труде, своей мирового значения культуре втаскивать эти «цивилизационно отсталые нации», как определяет их современный выдающийся исследователь этих проблем профессор Белградского университета Д. Симеунович, в цивилизацию[135].
Словом, С. Рыбас, похоже, уловил главное в отношениях русского населения к своему государству с точки зрения формы его (государства) существования – в национальной, а не имперской форме.
Конечно, «ленинградцы» вопрос в такой плоскости и не ставили. Они больше интуитивно, чем сознательно начинали дело освобождения русского народа от эксплуатации его со стороны национальных меньшинств. Будучи плотью от плоти ленинско-сталинской большевистской политической системы, они даже не собирались вырваться из этой системы. Даже умирая под пулями расстрельной команды 1 октября 1950 года, они выкрикивали, как Кузнецов, что они до конца остаются большевиками и что история их обязательно оправдает. Но вся логика их действий в этом направлении неизбежно привела бы их к тому, о чем А. Солженицын написал в своей книге «Как нам обустроить Россию»: отделить Россию от всех союзных республик и использовать создаваемый русским народом прибавочный продукт во благо не только всем другим российским нациям и народам, но в первую голову – на пользу самому русскому народу, то есть фактически уравнять в правах русских и все другие нации и народы.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
